Третьего не даноПрежде чем впустить внутрь, Фукая проверили трижды: на подлёте, после посадки и перед главными воротами. За каждой следующей дверью его ждал ещё один обыск, порция вопросов и лазерный фонарик, которым просвечивали сетчатку – а казалось, хотели заглянуть прямо в мозг, чтобы заодно и мысли проинспектировать.
Он и не ожидал, с какой тщательностью роботоподобные тюремщики станут исследовать его бумаги, его форму, ботинки, бельё и ни в чём не повинный организм. На каждое «Вы вообще понимаете, кто я?» Фукай получал внимательный взгляд и некое подобие улыбки. Судя по тому невероятному усилию, с которым растягивались лицевые мышцы проверяющих, подобные гримасы считалась здесь эталоном доброжелательности. Когда он понял это, то успокоился и больше не возмущался, не размахивал документами и не тыкал в свои генеральские погоны.
В Корпусе Специального Режима чинопочитанием не страдали. Кто знает, возможно, они видели перед собой не главнокомандующего генерала Фукая Моро, а потенциального «пациента»?.. Он таких мыслей Фукай совсем растерялся и не сразу отреагировал на просьбу раздеться. Последовавшие просьбы окончательно испортили ему настроение.
Он никогда не любил Департамент Внутренних Дел – да и никто во флоте не питал к ним симпатий, тем более в патрульно-пограничных войсках, где Фукай обретался последние десять лет. Приятно было помечтать о какой-нибудь заковыристой шутке, об особом запоминающемся геморрое для гиен из «органов». Пронести в Корпус пару передатчиков, настроенных на номер премьер-министра, подбросить бомбу-вонючку или оклеить стены порноплакатами с комендантом тюрьмы в главной роли – с друзьями они частенько обсуждали подобные безумные идеи, хохотали, чокались банками с пивом и, перебивая друг друга, изображали возможную реакцию Департамента…
Санитар в резиновых перчатках старательно демонстрировал всю тщетность фантазий и дерзких прожектов.
«Чего они боятся? Знают же, зачем я здесь и чего мне это стоило», – Фукай настолько устал, что даже не обрадовался, когда ему наконец-то позволили одеться. – «Ситуация серьёзнее некуда, случись что, я бы всех подставил. Вот ведь гиены дрисливые, думают, если я из пограничников, то со мной обязательно будут проблемы? И вообще, при моём нынешнем положении, у меня в принципе не должно быть чувства юмора…»
Новость о неожиданном повышении настигла его на четырнадцатой минуте финального матча между командами пилотов и механиков – и свой второй гол Фукай забил уже как главнокомандующий. А потом перемены пошли волна за волной, значительная часть патрульно-пограничных войск была включена в состав Центрального Флота, и на базовой станции, где располагалась ставка, сразу стало шумно, как в школе. Вместе с ручными стрекозами и модой на боевую раскраску загорелые пилоты привезли с собой дух вольности, бунтарства и лёгкого пренебрежении субординацией. Этому хаосу требовалось уравновешивающее начало – и ради него Фукай сначала долго ходил по министерским кабинетам, а потом терпеливо сносил осмотры, обнюхивания и ощупывания персонала самой секретной тюрьмы на планете.
Комнаты для свиданий не было, и для встречи предоставили гулкую, пугающе стерильную душевую. Фукай собрался было потребовать стул, но решил, что обойдётся: охрана вышла, а ради разговора с глазу на глаз он бы согласился ещё раз повторить все процедуры досмотра.
Небрежно кивнув, ничем не выразив ни удивления, ни радости, Хильярд Баска, которого все всегда называли «Верхним», медленно опустился на пол и сел по-турецки. Фукай последовал его примеру.
– Ну? – Баска прервал затянувшуюся паузу с таким видом, словно делал одолжение. – Ты сюда молчать прилетел, а, генерал?
– Да, вот, представляешь, – Фукай смущённо покосился на погоны. – Так получилось…
– Хорошо у тебя получается, – Баска вздохнул и по очереди осмотрел свои плечи. – А я, представляешь, скучаю. У нас же здесь только два звания: либо ты сидишь, либо тебя сидят.
– Ну да… – пробормотал Фукай и вновь задумался, подбирая слова. Следовало выяснить для начала, что за человек перед ним, что осталось от Верхнего после тринадцати лет пожизненного заключения, и стоило ли вообще прилетать сюда, на остров Кассандры, в тюрьму, из которой никого никогда не выпускали.
Баска тоже молчал, и помогать не спешил.
– Верхний, я…
– Какой же я «Верхний», – прервал его Баска и напомнил, словно страшную тайну сообщил:
– Я теперь даже не рядовой!
– Ты для меня навсегда останешься…
– Та-ак, давай-ка, расскажи, как ты меня любишь.
Фукай запнулся и обиженно посмотрел на бывшего командира. А тот ответил ухмылкой от уха да уха:
– Ну что, Фу-Фу, опять надулся?
– Я много раз просил не употреблять эту кличку! – неожиданно для самого себя взорвался Фукай, вскочил на ноги, в три шага пересёк в душевую и нагнулся над Баской. – Не прошу уже – требую! Я уже двадцать лет не Фу-Фу, это кончилось ещё на первом курсе! Я теперь, ты не поверишь, главнокомандующий! Мне передали весь наш великий флот! Знаешь, почему? Потому что больше некому! Буквально!! И с этими грёбаными остатками флота и своими грёбаными чрезвычайными полномочиями я должен… я должен…
Он понял, что кричит, и заставил себя успокоиться. Баска вытер с лица капли слюны, медленно поднялся.
– Ну, тогда пошли.
– Э?
– Ты ведь для этого явился? Реализовывать свои чрезвычайные полномочия. Серьёзно же их припекло, если они решились отменить приговор! И кем я буду?
– Формально – капитаном. Фактически – советником. У меня в штабе.
– Ага, у тебя же теперь штаб… – Баска расправил плечи и потянулся, так что рубашка затрещала. – Эхе-хе, кто бы мне когда сказал, что Фу…кай Моро станет таким важным человеком! Что, дела совсем плохи?
– С чего ты решил? – главнокомандующий отвернулся, чтобы скрыть глупую счастливую улыбку.
– Ты истеришь, как тогда, на Эгейских учениях, когда у вас сбрендил радар…
– Ты достаёшь меня, как тогда.
– А тебя всё ещё можно достать? У-у-у, тогда тебе определенно нужен штаб!
– Ты не спросил об условиях твоего досрочного освобождения, – на всякий случай напомнил Фукай.
– Сомневаюсь, что услышу что-нибудь такое, за что положено бить морду. Или я должен найти кого-нибудь другого на свою освободившуюся койку? Или у нас приказ бомбить города с мирным населением?
– Нет, – вздрогнув, ответил Фукай.
– Значит, подробности расскажешь по пути. Мне ведь не из чего выбирать.
Обратной дороги Фукаю хватило ровно на то, чтобы сделать необходимые выводы и подвести итог долгожданной встречи, которая прошла абсолютно не так, как было задумано, но закончилась наилучшим образом.
Понимал ли Верхний, что его проверяют? Фукай боялся, что увидит перед собой лишь тень своего учителем, жалкие остатки сломленного человека... Но для Баски словно бы и не было этих тринадцати лет, и пройдя сквозь главные ворота тюрьмы, он со страшно знакомой усмешкой оценивающе взглянул на небо, втянул воздух ноздрями и выдал своё неизменное басовитое «Годится!»
На посадочном поле стоял только «Феб Б-3», на котором прилетел главнокомандующий. Баска остановился, посмотрел на самолёт издалека, потом два раза обошёл его. Небрежно пнул посадочную платформу.
– Я смотрю, с вертикальным взлётом всё у нас замечательно?
– И с посадкой тоже, – отозвался Фукай.
– Подвесов не многовато?
– Нет.
– А почему окраска такая… эээ… нестандартная?
– Меня всё устраивает! – не выдержал Фукай, которому стало обидно за машину.
Истребители «Феб» появились десять лет назад, а многоцелевой «Б-3» чаще всего использовался для дальней разведки. Из-за дополнительных топливных баков и широкого фюзеляжа его называли «мамой-свинкой» – он и вправду на земле казался громоздким, словно кит, выброшенный на берег, тем более для Баски, который никогда не видел эту серию… И который понятия не имел, что творится во флоте.
– А с какого праздника ты на разведчике добирался? Статус требует или передо мной решил шикануть?
Фукай вздохнул и через силу ответил:
– Я добирался на «Б-3», потому что в «Б-3» нет внешней системы контроля. Сейчас это единственный самолёт, которому я могу доверять…
– И он самый краси-ивый … – высунулся из кабины второй пилот. – Генерал Баск… То есть… – он в растерянности запнулся.
– Теперь, кажется, капитан, – подсказал Баска, протягивая руку. – Здорово, Гомер. Тебя ещё не выгнали?
– Выгнали-выгнали, – оскалился пилот, довольный донельзя, что легендарный Баска помнит его имя. – А потом снова позвали.
– И ты пошёл?
– Фу-ф… Командир обещал, что Верхний будет с нами – таки я даже побежал!
Баска очень внимательно посмотрел на Фукая, и смотрел до тех пор, пока щёки главнокомандующего не заалели, словно закатное небо.
– Чувствую себя старшеклассницей в бикини. Как говорит Кросберри, на меня теперь можно рыбу ловить. И многих ты так… подманил?
– Больше половины! – ответил за Фукая пилот. – Сандро Белый согласился и вся Независимая Курьерская Служба с ним за компанию!
– Если вы стали брать пилотов типа Сандро, которого здороваться не заставишь… – пробормотал Баска, усаживаясь в кабину на место наблюдателя. – Во что мы вляпались, Фукай?
Генерал был занят исключительно панелью навигации, и Баска повернулся к обзорным мониторам.
Он понимал, что сейчас мало проку от его ухмылочек и подколок: пока что он знает меньше, чем они, фактически, он ничего не знает. Но они по-прежнему смотрят на него с надеждой – как курсанты на инструктора или как офицеры на командира. Точнее, как на вожака. Верхний придёт – и всё будет в порядке. «Интересно, как отреагирует Фукай, если взять и признаться: малёк, я понимаю, что тебя корчит и от ответственности, и от неизвестности, но мне-то плевать! Я вот не знаю, на что смотреть – на небо или туда, где я ещё утром проснулся, чтобы подсчитать, сколько же прошло дней …»
Корпус Специального Режима утягивало вниз, сжимало в точку, размазывало по серо-зелёному пятну острова Кассандры, да и сам архипелаг вскоре превратился в россыпь веснушек на скуле широкого залива. Отмечая маршрут, Фукай вспомнил, что такую высоту планеристы называют «райской», и в который раз с тоской подумал о заброшенных тренировках. Тоска была привычной и безнадёжной: после назначения на пост главнокомандующего с планерами следовало распрощаться навсегда.
«Феб» продолжал подниматься, и в очертаниях блестящего, словно мятая фольга, Хиронского моря можно было угадать кентавра, вставшего на дыбы. «Или таракана», – подумал Фукай. – «Но на Трое не любят простых решений».
Он оглянулся на пассажира. Свет мониторов отражался на лице Хильярда Баски, и выщербленная амфора Диониса медленно пересекала его лоб. Верхний должен был видеть, что стало с островом, должен был понимать, что бурый рубец на южном побережье проходит строго через долину Силена, где раньше располагалась Академия и учёбные аэродромы.
– Ну, что я ещё не видел, кроме этого красавца? – Баска поймал взгляд главнокомандующего и похлопал по подлокотнику кресла. – Что меня может удивить? Летающий «Арес»?
– Нет! – улыбнулся Фукай, а пилот загоготал и зафыркал. – Их, слава богу, пустили на консервы. После пятого «Ареса» даже папе Хеленскому стало понятно, что вышла полная лажа.
– А новенькое?
– Четвёртый выводок «Наяд», – с готовностью принялся перечислять Фукай, обрадованный безопасной темой, – с разгоном до трёх тысяч. Автономные. «Гарпии» поумнели, одного оператора хватает. Новые заправщики, «Клио-2», с удвоенной грузоподъёмностью…
– Боевые испытания?
Фукай вздохнул.
– Да в позапрошлом году опять… – он оттянул край кислородной маски и показал толстую кручёную нитку шрама на подбородке. – Почти три месяца чукались, а в первый раз они вышли прямо над моим сектором. Пока Второй Флот добирался, подняли в воздух всё, до последнего корыта…
– И ты опять пошёл на таран, – хмыкнул Баска, но в его голосе Фукай уловил что-то вроде отцовской гордости, и с радостью поддакнул:
– Ага, я же иначе не умею!
– Я тебя учил разным фокусам.
– Мне понравился только этот.
– Который у тебя?
– Третий. Полдня плескался в океане с раздробленной челюстью – вот ведь жукодёры!
– Гермеса тогда же сбили?
– Нет, он раньше… – на автомате ответил Фукай и осёкся.
– А когда? – Баска как ни в чём ни бывало возился с мониторами, пытаясь стабилизировать картинку. – Ну, что замолчал? Кто-то же должен мне рассказать, а теперь ты у нас за всё отвечаешь… Это ж мой младший брат, он меня «Верхним» назвал, из-за меня он поступил в лётное, а не в инженерное – Гермес бы разорвался, но прилетел меня встречать! Ну, когда?
– Через два года, после того, как тебя посадили. В апреле сто девяносто пятого.
– Как?
– На испытаниях. На испытаниях первого «Феба».
– Красивый самолёт… – пробормотал Баска и до самой станции больше ни о чём не спрашивал, лишь смотрел на землю, укутанную облаками.
База встретила их сиренами и суетой, и по контрасту с безмятежно-голубым внешним миром внутри всё было пропитано гнетущим ожиданием катастрофы. Не успели расстегнуть ремни и снять кислородные маски, как в кабину «Феба» сунулся полковник Содби «Старпом», ещё до пограничных войск неизменный заместитель Фукая.
– Завод на Западной Гекате накрыли! – сообщил он, и Фукай скрипнул зубами.
– Последняя партия?
– «Гарпии» у нас. Но с ними ещё возиться.
– Терпимо, – вздохнул главнокомандующий. – А как там…
Он не успел договорить – Старпом обнимался с Баской, пытаясь ударами кулака сломать ему позвоночник.
– Верхний! Чтоб меня сбили, как же ты?! Ты ж для нас… Мы тут все…
Фукай увидел слёзы в глазах полковника Содби, и поспешно отвернулся, отошёл, встал в сторонке, пропустил остальных – тех, кто сначала презрительно морщились на предложение вернуться во флот, а потом, услышав о Верхнем, начинали улыбаться и спрашивать: «Ты, правда, сможешь его вытащить?» Фукаю было немного обидно – ему даже «спасибо» не сказали!.. Впрочем, за что тут благодарить?
Тринадцать лет назад, когда очередное вторжение войск метрополии едва не окончилось мирными переговорами, а от лозунга «Троя выстоит!» рябило в глазах, но это никого не раздражало, одно событие стало воистину поворотным. Кто-то потом считал генерала Хильярда Баску зачинщиком неудавшегося переворота, кто-то – человеком, который вовремя принял верное решение. Но и те, и другие, как бы они не относились к захвату парламента и нарушению присяги, всерьёз преклонялись перед человеком, который без колебаний взял всю вину на себя и достойно выслушал свой приговор.
«Потому что это решение свободной Трои», – дожидаясь лифта, Фукай прокручивал в памяти эпизоды той осени. – «И всех всё устроило. Кто хотел – остался, кто нет – подал в отставку, ублюдки, лизавшие зад метрополии, толкают речи про славу и независимость. А Верхнего заживо похоронили на Кассандре…»
– У меня такое чувство, что это встреча выпускников, – Фукай услышал за спиной знакомый низкий голос, вздрогнул и понял, что мыслями всё ещё там, во вчерашнем дне.
– Все мои пять групп, – продолжал Баска, заходя в лифт вслед за генералом. – И ведь помнят, мальки, каждое построение, каждую тренировку и каждый экзамен помнят… Ну, и куда жать? Я здесь первый раз – не забыл?
Главнокомандующий торопливо набрал номер нужного этажа, двери начали закрываться – и в последний момент к Фукаю и Баске присоединился третий пассажир. Большая серебристая стрекоза с грозным жужжанием влетела точно между половинками дверей, совершила посадку на плече Верхнего, вытаращила фиолетовые глазищи и застыла.
– Сколько раз их просить держать своих тварей в каютах, – речитативом выдохнул Фукай.
– Это, кажется, с Фиванского архипелага? – Баска с любопытством разглядывал насекомое. – Ну, они у них и вымахали! Ты смотри, как вертолёт!
– Они ручные, – объяснил главнокомандующий. – Узнают по запаху… Хоть какое-то развлечение!
– Интересно, что она во мне унюхала? Знаешь, а это отличная мода! У Иды тоже такой есть?
– Не знаю, наверное, – Фукай пожал плечами и окаменел не хуже стрекозы.
– Вот как, – Баска посадил насекомого на ладонь, покинул из лифт и подождал, пока Фукай придёт в себя.
– А где она сейчас? – продолжал Верхний, шагая следом за главнокомандующим.
Фукай прибавил скорость, но идти ещё было далеко.
– Давай, давай, генерал – это и значит быть самым главным.
– Хочу на боевое дежурство.
– Я тоже, – отозвался Баска. – Ну, не тяни. Она жива, правильно? Она здесь, потому что кроме как в курьеры к Сандро идти ей было некуда, а Сандро привёл всех своих людей… Она…
– Она вышла замуж, – докончил Фукай, отдавая честь на каждом шагу и надеясь, что никто не заметит его побагровевших щёк.
Баска молчал.
«Если ему интересно, может узнать подробности у Старпома или у Белого», – подумал Фукай, вздохнул и остановился.
– Через пять месяцев после твоего суда она вышла замуж за Гермеса. После похорон работала в курьерской. Сейчас оператор в отряде «Гарпий».
– Понятно. А кто разбомбил завод на Западной Гекате и почему я не вижу никого из Второго Атридского? И в конце концов, где люди Кросберри?
– Сейчас всё узнаешь.
Они вошли в зал совещаний – и сразу же оказались в перекрестье взглядов. Но только один человек смотрел на главнокомандующего, однако, вежливость наблюдателя из Департамента Внутренних Дел не делала Фукая счастливым.
После того, как персонал и члены штаба вспомнили, кому следует отдавать честь, расселись по местам. Круглый стол, который должен был уравнивать, не уравнивал – новенький капитанский значок и старый комбинезон Верхнего интересовал только стрекозу.
«Ты же знал, что всё так и будет!» – напомнил себе Фукай. – «Ты мечтал об этом».
– Я думаю, стоит ввести Верх… капитана Баску в курс дела, – начал полковник из координационного отдела. – А потом, позже, когда вы отдохнёте…
– Я уже достаточно отдохнул, – усмехнулся Верхний. – И я смотрю, положение у нас, как говорит генерал Кросберри, вот-вот рванёт и всех окатит. Опять земляне? Вы всё-таки запустили бомбу в портал, и теперь они всерьёз разозлились?
– Нет, до этого не дошло и не дойдёт, – торопливо возразил Фукай и начал рассказывать.
Последнее вторжение ничем не отличалось от предыдущих: каждые два года, плюс-минус несколько месяцев, во внешних слоях атмосферы открывался портал, и на Трою вываливались войска с Земли. В этот раз они опять с ходу попытались достигнуть поверхности, были отброшены (при этих словах Фукай потёр шрам на подбородке), после чего отступили на свою временную базу. Сохраняя незначительно преимущество в обороне, земляне традиционно проигрывали в наступлении, их атаки становились всё слабее, пока не прекратились вовсе. Во время повторного открытия портала, так называемого «эффекта Эха», с метрополии прибыла группа поддержки – чтобы в который раз обнаружить лишь базовую станцию с остатками персонала и флот Трои, готовый к любым сюрпризам.
– И разумеется, мы позволил им уйти, да они и не нарывались, – закончил Фукай.
– Покрутили носами и уползли на родину, – усмехнулся Баска. – А соотношение между паузами и пропускной способностью? Портал не изменился?
– Нет, пропорции прежние, «Эхо» – тоже на месте, – ответил за генерала молодой офицер в серо-зелёной форме научного персонала. – Разрешите представиться, мы с вами не знакомы…
– Это мне разрешите представиться! – рассмеялся Верхний, поднося ладонь к виску. – Капитан Хильярд Баска, полковник.
– А… да… конечно… Полковник Улисс Бахтин. Как бы парадоксально это не звучало, но закономерное функционирование портала – единственное наше преимущество в сложившейся ситуации. Даже если портал откроется завтра, они не смогут провести через него больше, чем в двести четвёртом году. Другое дело, что положение… у нас… – он умолк и посмотрел на Фукая.
С заметной неохотой главнокомандующий снова включил голографическую проекцию, и Баска узнал остров Майи. Узнал и не узнал одновременно.
– Здесь они прорвались… Да, ты же не знаешь – Майю начали заселять году в… эээ…
– Сто девяносто восьмом, – подсказали ему.
– Да. Заселили. Построились. Потом ещё кое-кто переехал… А потом на двадцать третий день вторжения три бомбардировщика и пять истребителей прорвали фронт и сбросили на Майю всё, включая свои же машины… – он умолк, и над собравшимися повисло траурное молчание.
Первый раз за войну, которая, хоть и с перерывами, продолжалась пятьдесят с лишним лет, Троя понесла значительные потери среди гражданского населения. Первый раз в поминальных списках было столько женских имён. Первый раз сообщали о гибели детей.
– Вы забыли рассказать капитану Баске самое главное, генерал.
Голос, нарушивший тишину, принадлежал человеку, которого вообще не должно было быть в зале совещаний – и Фукай окончательно уверился в этом.
– Конечно, грешно делить умерших на более и менее важных, но ситуация требует, – продолжал наблюдатель из Департамента Внутренних Дел. – Видите ли, капитан, за год до инцидента на Майю переехал главнокомандующий генерал Морис Кросберри, то есть бывший главнокомандующий. Он также перевёз всю семью, весь, так сказать, клан: жену, детей, внуков, сёстёр с братьями…
– Я знаю, – перебил его Верхний. – Я помню.
– Очень хорошо, капитан, – наблюдатель растянул губы и как бы случайно скосил глаза на свой майорский значок. – Есть ещё одна деталь, которая позволит вам понять специфику произошедшего. После начала вторжения генерал Кросберри предложил разместить на Майе полк или хотя бы эскадру быстрого реагирования, мотивируя это тем, что полуостров защищён крайне слабо. В Центральном Штабе ему ответили отказом: на Майе не было ни одного военного предприятия, а базы ПВО располагались не настолько далеко, чтобы устраивать панику.
Майор из Департамента сделал драматическую паузу, похрустел костяшками пальцев.
– О переезде семьи Кросберри было известно, поэтому его также попросили не основываться в принятии решений на своих личных интересах. Трудно понять, почему секретарь военного министерства огласил этот ответ по открытому каналу связи. Возможно, это также повлияло на…
– Что он сделал? – Баска, не отрываясь, смотрел на панораму разрушенных посёлков и дымящихся полей. – Он ведь что-то сделал, правильно? Без Эвридики он может решиться на всё, а ради неё… – он выругался и стиснул кулаки.
Фукай услышал в его голосе нотки, которых ждал после того, как рассказал Верхнему о гибели брата. Баска считался учеником Кросберри, точно также как Фукай – учеником и возможным преемником Баски. Но очерёдность была нарушена, и в который раз главнокомандующий почувствовал, что занимает чужое место.
– Два года генерал Кросберри выждал и готовился, а потом попытался устроить то, что едва не сделали вы, капитан, – наблюдатель усмехнулся и покрутил шеей. – К счастью, и в немалой степени благодаря опыту общения с вами, мы оказали должное противодействие. Он не смог подойти ни к Парламенту, ни к Центральному Штабу…
– Ай, какие молодцы! – пробормотал Верхний, но майор сделал вид, что ничего не услышал.
– Генерал Кросберри склонил к нарушению присяги половину личного состава Второго Атридского Флота. Из-за него мы потеряли сорок процентов действующей техники, потому что то, что он не смог забрать с собой, он уничтожил. И теперь пытается уничтожить остальное. Да, ещё одна деталь, которая, как я полагаю, будет вам крайне интересна. Бывший генерал Кросберри, разумеется, не смог бы делать это в одиночку. Он вступил в сговор с некой третьей силой, и мы пока не можем точно сказать, откуда они – с Трои или с Земли.
– Понятно, – Верхний отключил экраны и посмотрел на наблюдателя так, словно увидел его в первый раз. – Кстати, с кем имею удовольствие… Майор?..
– Майор Сократ Томас. Департамент Внутренних Дел.
– Да я уже догадался, – Баска одарил его широкой улыбкой. – Вы здесь как представитель Департамента или так просто, за мной присматривать?
Тяжёлая мрачная настороженность, царившая в зале совещаний, начала понемногу рассеиваться.
– Я вам напомню, капитан, – майор произнёс это звание с заметным удовольствием, чем ещё больше развеселил Верхнего. – В перечень условий вашего досрочного освобождения входит проявление лояльности по отношению к представителям правительственных учреждений.
– А насколько глубокой должна быть эта лояльность? – поинтересовался Верхний. – Должен ли я всякий раз отдавать вам честь? Или не честь? Или не отдавать?
Не все из присутствующих смогли сдержаться. Майор Спарта из аналитического отдела вообще прыснула в кулак.
– Капитан Баска, что вы себе позволя…
– Да поцелуй…те меня в зад! – загрохотал Верхний. – Я хочу обратно на Кассандру, к себе в камеру, там, небось, постель ещё не сменили! Вы хотите, что бы я с остатками флота и компанией молокососов обеспечил вам победу над всей матушкой-Землёй и ещё третьей силой в придачу? Чтобы поимел Кросберри и его парней, которые летали, когда я ещё учился... ходить… на горшок…
Теперь не выдержали все. Майор Спарта закрыла лицо руками и, кажется, плакала.
– Прошу вас, успокойтесь, капитан, – стиснув зубы, процедил майор Томас. – Полагаю, это… Будем считать, что произошедшее является результатом вашего нервного перенапряжения, и я не буду…
– Кто они, а?! – внезапно Верхний перегнулся через стол, и майор в страхе отпрянул, хотя между ними было добрых три метра. – Ну, гиены дрисливые, вы хоть одного взяли?!
– Это не люди, – быстро сказал майор и осёкся.
Присутствующие начали переглядываться, а майор Спарта щёлкнула пальцами и достала налодонник.
Баска успокоился и как ни в чём ни бывало опустился обратно в своё кресло.
– А дальше?
– Это секретная информация, – объяснил майор.
– Если у вас остались секреты, значит, всё не так уж и плохо.
– Я запрошу разрешение.
– Запросите, запросите, – усмехнулся Верхний и подмигнул Фукаю. – Да уж, такой задницы я предугадать не мог! А так, ради удовлетворения любопытства, чем именно они отличаются от нас с вами?
Майор замялся.
– Воздух Трои для них смертелен.
– Да вы не поняли, майор, меня их физиология не интересует – я предпочитаю женщин. Что они умеют, чего не можем мы? В плане техники. Ну, защита, типы вооружения…
За майора ответил Фукай:
– Они умеют перехватывать управление любого самолёта, на котором установлена система внешнего контроля. Беспилотный, пилотируемый – не важно.
Верхний поморщился.
– Мы уверены, что Кросберри передал им всю имеющуюся у него информацию, – влез наблюдатель.
– Майор… Как вас там… – Верхний почесал затылок. – А, Томас! Майор Томас, а не подскажете, что конкретно нужно сделать, чтобы меня вернули обратно на Кассандру?
Образовавшейся паузы Верхнему хватило на то, чтобы наклониться к Фукаю и громким шёпотом поинтересоваться: «Генерал, а где у нас столовая?» Главнокомандующий встал, давая понять, что совещание окончено, схватил Верхнего за локоть и торопливо вытолкал прочь, подальше от вспотевшего майора.
Столовая была тремя этажами ниже. Шли пешком – Верхний признался, что скучает по коридорам, ступеням, перилам, людям... «О, какие у вас девушки!»
– Что ты к нему цепляешься?
– Как будто тебе не хочется к нему цепляться!
– Вот ведь гиена!
– Гиена и есть!
– Жалеешь, что вышел?
– Чуть-чуть.
– Я не стал тебе сразу всё рассказывать…
– Да, мы бы сидели там до вечера. Можно было бы заодно и помыться …
Фукай хмыкнул, вспомнив тюремную душевую, которая, казалось, была за сотню световых лет.
– У меня галлюцинации, или это пахнет форельным супом?
– Это называется уха.
– Уха – это когда из свежепойманной.
– Ну?
Верхний остановился, от души пожал Фукаю руку, так что кости затрещали.
– Генерал, я больше не жалею. Генерал, я их, не поверишь, голыми руками… Да за тарелку настоящей ухи…
– Иди уже! – засмеялся Фукай, подталкивая Верхнего к дверям столовой.
Он чувствовал себя голодным и как будто бы выздоровевшим. Он вспомнил, как давно не смеялся, а это было приятно. В любой момент могло прийти очередное сообщение об ещё одном уничтоженном заводе или аэродроме. В любой момент мог открыться портал, и никто бы не помешал землянам бомбить беззащитные города. Но что-то где-то сдвинулось…
С такими мыслями он вошёл в столовую – и немедленно стёр с лица довольную улыбку.
Обеденный зал был переполнен, многие просто болтали, смотрели новости или кормили своих стрекоз. Но в голосах и движениях чувствовалась усталость. А ещё – сочувствие и скорбь, потому что за центральным столом сидели пилоты, только что вернувшиеся с дежурства. Как уже доложили Фукаю, их подобрали с поверхности, после того, как им пришлось покинуть свои перехваченные машины. Один не смог, а двое других после неудачного приземления лежали в госпитале. А Кросберри и его союзники заполучили шесть новых «Фебов».
– Скажи им что-нибудь, – прошептал главнокомандующий.
Верхний остановился на пороге, осмотрелся, подождал, пока на него обратят внимание, узнают, отдадут честь.
Словно по команде в воздух взвились стрекозы.
«Так и есть – по команде», – подумал Фукай. – «Мерзавцы. Всех на гаупвахту. Всем выговор с занесением!»
Но он напрасно надеялся, что его появление будет отмечено чем-то большим, чем «Привет!» и «Как дела, генерал?» В столовой обедали бывшие пограничники. Они очень трепетно относились к моральному облику своего командира и тщательно следили за тем, чтобы он не зазнавался.
Верхний откашлялся, стряхнул невидимую пылинку с рукава. Все присутствующие обратились в слух.
– Приятного аппетита, курсанты! – раскатисто пророкотал он на всю столовую, в точности воспроизводя интонации команды на построение.
У кого-то рука потянулась к виску, кто-то автоматически заорал «Здра... жела...», кто-то даже вскочил, гремя ботинками.
– Верхний, ты опять... – зашипел Фукай, чувствуя, что краснеет, и ненавидя свои чувствительные капилляры. – Да я... тебя... сортиры драить...
– Я, пожалуй, возьму двойную порцию, – причмокнул Баска. – Генерал, не составишь мне компанию?
Уха и вправду была хороша, плюс остались свежие фрукты, так что Фукай расслабился и чуть было не спросил у Баски, чем его кормили в Специальном Корпусе. Заставил себя сдержаться, а Верхний, как всегда, угадал его мысли и принялся рассказывать о консервах и брикетах, об одиноких прогулках по подземному дворику, о книгах с негнущимися пластиковыми страницами, о переселении жёлтых муравьёв, что стало лучшим развлечением на долгие месяцы...
Не переставая болтать, Верхний рассеянно оглядывал столовую, кивал пилотам и улыбался любопытным стрекозам.
«Не может быть, чтобы он совсем не изменился», – думал Фукай. – «Тринадцать лет одиночного заключения, и ему уже за пятьдесят, а он прикалывается так, как будто мы ещё в Академии!..»
– Вас так впечатлил наш Корпус?
Вопрос оторвал Фукая от подсчётов, сколько лет он знает Верхнего. Наблюдатель из Департамента стоял перед Баской и недвусмысленно давал понять, что хорошо бы подвинуться.
Верхний не шелохнулся.
– О, ещё остались яблоки? – наблюдатель повернулся, чтобы увидеть спины удаляющихся поваров. – Ну, значит, обойдусь. Капитан, вы позволите мне присесть?
– А мест хватает, – заметил Верхний. – Что мы, не поместимся? – и он широким жестом указал на притихшую столовую. Пилоты оторвались от разговоров, журналов и насекомых и следили за каждым движением чужака.
– Тогда я здесь, – наблюдатель устроился напротив Баски и Фукая. – На самом деле, вы совершаете серьёзную ошибку.
Баска вопросительно поднял бровь.
– Именно я буду составлять отчёт о выполнении вами условий досрочного освобождения. Вы ведь уже ознакомились с перечнем? Вам всё понятно?
– Мне пока некогда, – Верхний пожал плечами, с хрустом разгрызая яблоко. Капли сока успешно долетели до майора, и он, нахмурившись, достал платок. – Сначала я посмотрю, что нам оставил Кросберри. Генерал обещал показать мне новые «Фебы». Наверное, даже полетаю...
– Тогда я должен вам напомнить, что одним из условий вашего досрочного освобождения является обязательное пребывание на высоте не менее двух тысяч метров.
– Что?
– Вы не должны надолго покидать базу и спускаться вниз.
– Что-то мне это напоминает!
– Вас не устраивает условие?
– Майор, меня всё устраивает. Но позвольте уточняющий вопрос: если по каким-то причинам я начну терять высоту… Если с базой что-то случится или меня собьют или ещё какая другая напасть… Так вот, как мне поступить в таком случае? Парашют задержит, но ведь ненадолго, понимаете? Что мне делать с силой тяготения? Размахивать руками или поджимать ноги?
В первый раз Фукай увидел, как после шуток Верхнего краснеет кто-то другой. Возможно, в пребывании майора был какой-то смысл… А в столовой громыхнуло так, что перепуганные стрекозы заметались под потолком. Пилоты хохотали, как мальчишки, колотили кулаками по столам и вытирали мокрые щёки. Вместе со всеми смеялись и те, кто вернулся с дежурства.
Наблюдатель продолжал есть – только на скулах остались красные пятна, да еле заметно подрагивала ложка, когда он подносил её ко рту.
– У вас неплохо получается, – заметил он, когда все немного успокоились. – Мне почему-то кажется, что вы несколько ошиблись с профессией – вам бы не в авиацию, а в ци... – он осёкся и опустил глаза. Прекратились смешки. Баска обернулся – рядом с ним стоял ребёнок, девочка лет двенадцати в синем «пилотском» комбинезоне, с короткой стрижкой и с зеркалом в руках.
– Наклонись! – потребовала она, глядя на Баску в упор огромными серыми глазами. – Ближе!
Он послушно наклонился, догадавшись, что она собирается делать.
С серьёзным видом, поджав губы и нахмурившись, она начала сравнивать его лицо и своё отражение. Совпадений было много. Даже чересчур.
«Ну да, они же с Гермесом были почти как близнецы», – вспомнил Фукай. – «Только Гермес отращивал косички, а Верхний стригся под ноль – после того, как тогда, на учениях, их чуть не перепутали…»
Девочка отодвинулась, осмотрела Верхнего с ног до головы, скривила ротик, и наконец-то спросила, стрельнув глазами в сторону двери.
– Ты мой отец?
Он взял у неё зеркало и начал сравнивать сам: глаза, брови, прямой нос, скулы, характерную ямочку на подбородке.
– Да, – ответил он и кивнул для пущей убедительности.
– А я слышала, что...
– Врут, – перебил её Баска.
– Врут?
– Ага.
– Почему?
– Завидуют.
Она широко улыбнулась – и стала похожа на мать, на Иду «Горгону» Льюис, которая застыла, словно призрак, в дверях столовой.
Верхний увидел свою бывшую невесту и торопливо поднялся со скамьи. Девчонка с зеркалом отодвинулась, чтобы дать ему дорогу, а он отдал ей второе яблоко и ласково потрепал по голове. Фукай понимал, что пялиться невежливо, но кажется, вся столовая следила за происходящим.
Когда Верхний подошёл к Иде, она открыла рот, собираясь сказать что-то, но Баска положил ей руку на затылок и прижал лицом к своей груди.
– Ни слова, – прошептал он, порылся в кармане и достал ключи от своей каюты, куда всё никак не мог зайти.
– 117-С, – прочитал он на брелке. – А где это? Покажешь?
Она только кивнула.
– Ну, тогда веди, – сказал Верхний.
Она шла первой, не оборачиваясь, опустив голову и немного сутулясь, а он следом, засунув руки в карманы и беспечно глазея по сторонам. Девчонка плюхнулась на его место и вгрызлась в яблоко.
– Я им мешать не буду, – сообщила она Фукаю, не переставая жевать. – Правильно?
Главнокомандующий растерянно согласился. Он был в полной прострации. Он не знал, что делать, говорить или думать в таких случаях.
...
