again pro "ПРЕСТИЖ"

«Секрет фокуса», «Синдром престижа» и другие писательско-литературные тараканы

Поскольку определения «шедевр» и «гениально» употребляются в наше насыщенное событиями время столь часто, что того и гляди, станут ругательствами – как на одном военно-историческом форуме (кажется, «Цусима») слово «учитель» превратилось в оскорбление – начну с уточнения некоторых понятий.
«Престиж», будучи несомненным достижением киноискусства, находится на вершине так называемого литературного кино, основанного не на спецэффектах, не на «картинке», но на метафорах, характерах, идеях. И если, например, Олтман забирался в дебри и потаённые уголки «тайной» жизни слуг (в «Госфорд Парке») или музыкантов («Компаньоны»), а Стоппард выворачивал, разбирал и заново строил «Гамлета», Ноланы (сценарист и режиссёр) провели сеанс вивисекции как над писательской душой, так и над писательским мастерством – и даже над самой сутью творчества.

МАСТЕРСТВО

С мастерством всё просто. Every magic trick has a three parts or acts: завязку, развитие и кульминацию (с развязкой).
Фокус (как его изображают Ноланы – но кто сделал лучше?) схож с «примитивной», но вместе с тем идеальной структурой анекдота, самой короткой и самой трудной литературной формой. Сначала рассказчик говорит о чём-то простом, обычном, описывает знакомую или понятную всем ситуацию, потом «делает» с ней что-то необычное – а неожиданный и непредсказуемый конец, подобно хорошему «престижу» потрясает зрителей и заставляет всех смеяться.
Подобное происходит и в жанре детектива, и вообще в любом произведении, где есть интрига и сильный финал. Знать «кто убийца» – это как знать, в чём секрет фокуса с ловлей пуль. Оказывается, всё так просто – но уже никакого интереса.

Впрочем, мастерски написанный детектив перечитываешь с удовольствием. Хотя это всё равно будет не то – как смотреть на трюк, секрет которого тебе известен.
Что-то теряется, уходит, ускользает. Это даже не опыт, а скорее, другая позиция: более профессиональная, менее воодушевлённая.
Например, когда отрецензируешь с сотню работ, уже не можешь читать «просто так». Ты уже не зритель из зала, а скорее «незваный гость», фокусник, пришедший к конкуренту разгадать его секрет… И сможет быть, парой метких слов, едким отзывом или сокрушительной рецензией разрушить всё «очарование магии». Потому что ты знаешь, «как оно работает», как сделать безопасный вроде бы трюк ранящим или даже убийственным.
Но всё равно ты уже не можешь верить так, как обычный читатель.

Так что в первую очередь «Престиж» способен задеть, потрясти, насмерть отравить литераторов – тех, кто постоянно работает с завязкой-развязкой-кульминацией, кто умеет внимательно смотреть и внимательно слушать. И тех, кто уже устал от этого умения и может быть, скучает по тем временам, когда он был просто зрителем из зала, которого так легко обмануть, да он и сам «обманываться рад».
«Престиж» сам по себе метафора писательства, раскрывающая суть этого ремесла (или одержимости?) с той же силой, то и «Мешок с костями» Кинга, «Гигиена убийцы» Нотомб или «Мантисса» Фаулза. Метафора о том, как используются метафоры и другие «трюки». И как следствие, эффект узнавания – чёрт, там есть и мастер-класс, и ученичество, и плагиат.


НАТУРА

Знаменитое противостояние фокусников, о котором упоминается в каждом описании фильма и рецензии, строится вовсе не на профессиональном противостоянии, как кажется поначалу.

Началось всё с банальной, хотя вполне понятной мести: Энджер стрелял в Болдена в невменяемом состоянии. Тут и смерть жены, и поведение Болдена: если бы тот не был «таким холодным», если бы он закричал «Да, я завязал тот чёртов узел, я никогда себя не прощу, я теперь всю жизнь буду мучиться этим и т.п.», Энджер скорее всего если бы не простил, то принял этот факт. Но Болден был тем, что он был – и два пальца были всего лишь ещё одной жертвой, платой за его «великий фокус».
Потом пришла очередь ответного акта – и хотя Болден «зеркально» отомстил Энджеру на сцене, во время трюка, это было следующее звено неизменного «око за око». И логично, что два врага-коллеги будут бить соперника на знакомом поле – это не только фокусников касается.
Когда Энджер решил «украсть его трюк», потому что Болден «украл его жизнь» – ситуация слегка приблизилась к профессиональному противостоянию, которое (обращаю внимание) всегда идёт на счёт, по очкам, по победам и достижениям. Переманить зрителей – это профессионально. Использовать слабости двойника – вполне, ибо в трюк с перемещением входит и контроль за двойником. И здесь Энджер проиграл. С самого начала был обречён на проигрыш.

Болден соревновался на поле профессии: он выигрывал на уровне похожести «престижа» и «того, кто в ящике», но вначале сильно сдавал по эффектности. Потом выправил это – и Энджер прогорел.
Но Энджер-то мыслил другими категориями! Он хотел быть «престижем». Это было важнее зрителей, чудес, успеха – всего.
В своей предсмертной речи он красовался. Искал оправдание. Лгал. Возможно, он впервые задумался о зрительских лицах только в самом конце. Но с самого начала Роберт Энджер хотел быть «престижем» – ради этого поездка к Тесле, жертвы и чудовищная галерея «рыбок в аквариуме».
И он мстил Болдену не за жену и даже не за успех, а за то, что Болден мог то, что у Энджера так и нее получилось до самого конца, ибо даже невероятная машина Теслы не дала ему чувства победы. Она помогал отомстить, она позволила приблизиться к цели, но это было не то: слишком сложно, слишком страшная цена. А у Болдена и без Теслы получалось! Болден был «престижем» с самого начала!
Этого Энджер простить не мог.

Никто не помнит о том, кто в ящике, того, кто подготовил трюк, кто сделал шоу. Всех интересует только «престиж». Герой. Тот, кого видно. Кто на сцене. На свету. Автор будто бы не при чём. Потому что герою аплодирую и как герою, и как автору.
А почему вообще кого-то должен интересовать «человек в ящике»? С какой стати нужно знать в лицо автора? Что лучше: когда помнят того, что написал – или когда герой живёт, а об авторе знают лишь специалисты?

«Синдром престижа» – желание быть на виду, под светом, на сцене. Это уже не профессия, не создание чего-то, не плата за жертвы – это чистой воды патологическое и эгоистическое желание славы. Ради исполнения этой мечты каждый раз приходится уничтожать героя – того, кто в ящике, часть себя, но всё равно уничтожать. Через всё можно перешагнуть – лишь бы на тебя смотрели, рукоплескали, восхищались, чтобы в глазах поражённых зрителей читался подлинный восторг, но главное, чтобы эти глаза были обращены на тебя.

Это желание в итоге разрушает сам фокус. Потому что машина Теслы – это не иллюзия, не фокусничество, основанное, на тех самых трюках, умениях, ловкости рук и механических приспособлениях. Слишком реально. Слишком серьёзно. Как из пушки по воробьям. Типа, посмотрите, как удобно микроскопом забивать гвозди! Уникальное изобретение – и примитивные способы, чтобы приспособить его под нужды «индустрии развлечений» и под нужды человека, который не перемещаться хотел, а лишь быть «престижем».

Вот какая жертва требовалась от Энджера – уйти в тень. Сломить в себе желание славы. Тщеславие, гордость, себялюбие. Сидеть в ящике и скрипеть зубами. И снова выходить на сцену – и снова падать «в ящик» – и лишь ловить отголоски аплодисментов, которые по сути-то предназначались ему! И он бы понял это, если бы ставил мастерство и профессию выше своего эгоизма.
Не смог.
Синдром престижа: «Я хочу, чтобы результатом моей работы стала моя, непосредственно мне предназначенная слава».
Не смог, и вряд ли бы получилось.
Как не могут те авторы не буду употреблять этой bloody abbreviation, которые хотят быть на виду, под светом, на сцене, а герои, книги – ну, что-то там есть – правда, кто это помнит, даже если читает? Главное – чтобы узнавали в лицо. Чтобы фото на задней обложке. Чтобы ИМЯ. И поскорее, сразу, сейчас.


Про Болдена сказано многое, и очевидное «сегодня ты больше любишь своё мастерство» знакомо всем одержимым людям – и тем, кто с этими одержимцами рядом. Болден – это другая, идеальная крайность: растворения себя в своей работе, две полужизни, из которых ни одна не является полноценной, холодность и бесчувствие.
Но цель известна, и хотя он не говорит громких слов, он и в самом деле «вырывается из всего этого». Он лучший фокусник, хотя это очень дорого стоит.
Лучший фокус возможен один раз – как и величайшая Книга. А потом придётся идти дальше, оставляя в этой книге половину себя. И знать, что уже никогда не повторить ничего подобного.


... а всё ради той самой пресловутой «сути творчества», она же "смысл жизни": раздвинуть реальность. Изменить её, хоть на мгновение. Заставить поверить, что возможно чудо. Ради этого можно пойти на многое.
И оно того стоит.