Цвета

Нет ничего приятного в том, чтобы быть персонажем антиутопии. Абсолютно

Мне хотелось бы обитать в каком-нибудь ярком разноцветном романе-странствии или просто в умной сказочной повести для школьников младшего и среднего школьного возраста. Пусть бы это была книжка, где в каждом событии можно увидеть что-нибудь прекрасное, забавное или поучительное. Где все герои – «наши». В каждом лице, в каждой встрече обретаешь истину и добро. Каждый плохой человек просто несчастен или глубоко заблуждается, он нуждается в сочувствии и понимании – и рано или поздно получает его от добрых людей, коих большинство.

Ещё неплохо в сюжете, где есть зло, но оно существует, кажется, лишь как повод для героизма, как испытание на прочность. Зло в таких книгах подобно чудовищному давлению, которое превращает грифель в алмазы. Зато к финалу даже у самого маленького персонажа есть возможность преобразиться и стать лучше.

Даже в мире, где только чёрное и белое, «наши» и «они» – и то интереснее. Всегда есть линия между, граница, пусть размытая или условная, но однозначно признаваемая. Книга может быть стёбной или пафосной, в ней бывает нейтральная полоса между злом и добром и частенько слишком много гротеска – но есть и катарсис. К финалу всё может опять перемешаться, но ради захватывающего сюжета и яркого языка можно простить условности. А какие там бывают персонажи, даже эпизодические!

В общем, выбор есть. Как бы. Но мне-то досталась антиутопия!
Её новояз, её двумыслие, её ни с чем не сравнимый как бы отсутствующий сюжет…
Её настойчивый позитивизм и засасывающий оптимизм, её избирательная слепота как единственная приемлемая точка зрения.
Её абсурдность, всеми признанная и настолько временами дикая, что проще согласиться – это и есть норма! – чем терпеть хоть какое-то время…

Здесь свои правила.
Здесь ты никогда не столкнёшься лицом к лицу с одним отдельным за всё отвечающим злодеем.
Здесь нет «чужих» и «своих» – как бы «свои» легко превращаются в «чужих», если применять к ним какие-то лакмусовые бумажки.
Здесь самое трудное – не найти правду, но сохранить её, потому что её постоянно пытаются выбить из рук и подсунуть тебе нечто более удобное для постоянной носки.
Сохранить её в себе. Для себя. Понять, как дорого она стоит. И платить за неё снова и снова – в первую очередь постоянным напряжением.

Это похоже на чёрно-белый мир, с тем только уточнением, что одного цвета не существует, он вне материального мира, в пространстве воображения, он идеален и условен. Альтернатив нет, они лишь могут как бы быть или были.

По-настоящему чёрно-белой со всеми оттенками серого была предыдущая часть, та, что была написана раньше нашей.
Однако, у нас не продолжение – скорее уж «сиквел по мотивам», созданный на заказ каким-то то ли плагиатором, то ли продюсером.

Об этой предыдущей части не забыли (что было бы проще) – её переписали, перевели на несколько языков и снова на русский. И если упоминают в нашей антиутопии, то обязательно в искажённом виде и с поясняющими комментариями.

В финале той предыдущей книги одна сторона погибала, один «цвет» был уничтожен. Сейчас уже никто не скажет наверняка, какой – чёрный или белый.
Все персонажи из проигравшей сюжетной линии быстро перекочевали в другую, победившую, и приняли её «цвет». И решили, что это правильный, хороший сюжет.
Потому что если нет… Это означало бы признать нечто непризнаваемое.

С этого и началась антиутопия: с желания назвать сделанный выбор однозначно правильным.
Слепо признать, не принимая внимание то, что происходит вокруг.
Жить, закрыв глаза и заткнув уши – и открывать их лишь тогда, когда гарантированно покажут что-нибудь красивое и расскажут о чём-нибудь хорошем, или забавном, или поучительном, если это из мира животных, например.
Помнить только то, что касается тебя лично, и тоже выборочно.
Значимо и значительно лишь «собственное существование для себя самого».
Это на самом деле очень просто и не требует особых усилий.
Я знаю. Я пробовал.

Но видимо, у меня проблемы с головой.
Я помню что-то ещё.

Ну, что же, если признать, что всё, что говорят и пишут – абсолютная ложь, то я могу хотя бы попытаться что-нибудь вспомнить о той, предыдущей части. Я, правда, появился в самом конце, но всё равно, что-то осталось.

Точно помню, что в том прошлом, разрушенном, оборванном сюжете была бесплатная медицина и жильё. Для всех. Не было безработицы, а пенсии хватало на жизнь. Точно хватало, я помню наверняка, потому что не было старушек, побирающихся на улице. Их было невозможно представить. Они были не предусмотрены никакими условностями сюжета.
А в этом сюжете нищие бабульки – привычная деталь городского пейзажа. А вот что невозможно представить, это когда семье рабочих дают квартиру. Её можно только выиграть, если пить определённое пиво и курить определённые сигареты. Но это страшный риск, потому что рискуешь здоровьем, которое теперь волнует только тебя и твоих близких.

Не понимаю, как можно было одно сменить на другое.
Не понимаю, как можно раз за разом признавать этот выбор самым правильным.
И если тот сюжет был однозначно плохим – какой тогда этот?

С другой стороны, проще, легче, удобнее мерить всё по свому благополучию, отбрасывая положение всех прочих как незначительный фактор.
На самом деле то, что мне кажется чёрным – это белое.
На самом деле мир у нас – яркий и красочный,
все вокруг – «наши»,
лишь дураки да злодеи ищут врагов.

Надо искать позитив – во всём.
Надо просто жить и просто радоваться жизни.
Своей жизни, потому что она одна.
Одна отдельная индивидуальная жизнь.

Хотя даже страницы определяют друг друга.
и строчки – взаимосвязаны,
а слова зависят от других слов,
и звуки подвержены влиянию соседей.

Чем шире контекст – тем больше смысла.
Чем меньше частного – тем дольше живёт текст.
Ни один язык не бывает «сам по себе», ни одно слово.

И если персонаж ни с чем и ни с кем не связан, если он сам по себе и только для себя – он лишний.
Его удаляют, без лишних, кстати, затруднений – при обычной редакторской правке.

Не хочу, чтоб меня вымарали.
Пусть уж лучше тек – встревоженным третьестепенным персонажем антиутопии.