МЕЧЕНОСЕЦ

Собственно фильм – наверно, первая в родной стране попытка скрестить в кино гомикс и онемэ.
Goblin

«Меченосец» – Мне снилось, что мы плывём

Идеи, технологии, стили – они не могут долго принадлежать какой-то одной стране. Китайский порох преображает средневековую Европу, японские гравюры укиё-э вдохновляют Ван-Гога, а курение табака из ритуального занятия становится повседневной привычкой. Никто не будет пренебрегать чужими изобретениями, если их эффективность очевидна. Например, в Японии этот принцип стал ключевым, и успешные заимствования сопровождают эту цивилизацию с самого её зарождения и до сего дня. Но нельзя утверждать, что японцы умеют только «брать».

Художественные методы японской анимации проявили себя ещё в «Матрице». Но братья Вачовски были не единственными, кто обращался к этому источнику идей. Исподволь и незаметно аниме проникает и в литературу, и в кино – а заодно с ним и манга (японский комикс), поскольку они тесно связаны и сосуществуют как два очень близких направления. По манге снимают аниме, по аниме рисуют мангу – но характерные особенности всё те же, и будучи перенесёнными в пространство игрового кино, эти приёмы сохраняют свою оригинальность.

Трудно ошибиться: «Меченосец» наполнен знакомыми мотивами и деталями. Более того, здесь они раскрываются в своём изначальном неиспорченном виде. Минимум текста, отсутствие объяснений и обоснований происходящего, крупные планы и метафоричность сцен, флешбэки и символизм, нетипичные герои в типичных обстоятельствах. И сюжет, который одновременно прост и запутан, в зависимости от того, что пытаешься с ним сделать – пересказать или понять. Поэтому «краткое содержание» кажется чуть ли не примитивным, как и положено для произведения, основанного на визуальных образах, на движении и кадрах-иероглифах. Поэтому так открыт этот фильм для трактовок и разнопланового анализа: каждый зритель абсолютно свободен в интерпретации увиденного.

Картинка здесь – главное. Камера обходится без голоса за кадром и указаний на время и место. Город, дома, дороги, Рижский залив – все они рассказывают свою историю, а дождь подчас играет белее значительную роль, чем иной персонаж. Каждое событие осмысленно, словно каждый кадр нарисован вручную, и потому не может быть ничего случайного и просто так. Даже такая мелочь, как пересчитанные деньги под скатертью или сплетённые вручную фенечки, которые рассыпаются, словно мысли и сны. Взгляды заменяют самые изощрённые реплики – без фальшивой понятности слов, без искажающего пересказа. Это искренность, которая не нуждается ни в клятвах, ни в признаниях, ни даже в именах. Сцены становятся притчами – надо вглядываться и замечать, что белый голубь на крыше похож на фарфорового голубя на старом секретере в комнате, которую ты помнишь наизусть и где сейчас мама распечатывает посылку – твой неуклюжий способ попросить прощения…

Три классических характера аниме совмещены здесь в одном герое – мститель, беглец и влюблённый. Месть жестока, с настолько условным обоснованием, что Меченосец постоянно балансирует на узкой грани между несущим возмездие палачом и маньяком-расчленителем. Маленький кусочек Японии, только не той, где цветущая сакура, а той, где убийство было мерой многих вещей и довольно естественным поступком. И фильм получился не столько кровавый, сколько шокирующе спокойный в тех эпизодах, когда принято устраивать истерику или разводить морализаторский балаган.

Лишь дважды – в настоящем и в прошлом – в герое появляется то, что можно назвать сожалением, но это больше похоже на ненависть к самому себе. Как он сам признаётся, «Бог со мной опоздал». Прощение, утешение, раскаяние не имеют никакого отношения к реальному положению вещей. Всё происходит само собой, едва Меченосца накрывает волной ненависти. Слишком привычно и обыденно, чтобы плакаться «ну вот опять».

Так что его странствия и бесконечное бегство – это не кратковременное нарушение покоя, но образ жизни и сама жизнь. Он сам слишком вспыльчивый, нетерпимый, до крайности неуживчивый, чтобы долго оставаться на одном месте. С таким характером – если бы не клинок, его бы давно убили. Но если бы не клинок, у него, видимо, был бы другой характер и другая жизнь.

Воплощённая ненависть, материализованное отчаяние – клинок, который стоит между ним и остальным миром… И мир не виноват, отвергая такого принципиального чужака. Хотя враги Меченосца наделены несколько утрированными чертами, каждый из них по-своему прав. Для «бандита» естественно отвечать агрессией на любое нападение, а если пострадавший – твой сын, то это уже дело чести. Для бывшей подруги нормально выбирать того, кто побогаче. Следователи делают свою работу, расследуя убийства. Стоит отметить, что в фильме «менты» не тупые, не агрессивные и не жестокие уроды – наоборот, пожалуй, чересчур правильные. Просто они столкнулись с человеком, который из системы выбивается. Абсолютно. Его нельзя сажать в камеру к другим заключённым. Его просто нельзя держать взаперти. Совершенно непонятно, что вообще с ним делать и на что он способен.

Такой вот «анимешный» герой, в чём-то сверхчеловек, в чём-то сумасшедший. Наверное, поэтому ему выпала эта удивительная, сверхъестественная, безумная любовь. По законам жанра она должна быть обязательно обречённой, короткой и яркой – как алые и золотые листья, что опадают и исчезают навсегда. В Японии подлинную любовь сравнивают с мимолётным цветением вишни, но Питеру больше идёт осень – дождь, серое небо, мокрый асфальт и редкие проблески солнца.

Любовь Меченосцу досталась такая же разящая, как и его клинок. С первого взгляда, как с одного удара. И уже не встать, не воскреснуть, не вернуться к себе прежнему. Жизнь рассечена на «до» и «после» – и отныне наполнена смыслом. На все «зачем?» появился лёгкий ответ: чтобы защищать Её и быть вместе с Ней. Иначе теперь просто невозможно... Как будто мало ему было одного стального смертоносного проклятия! Найти половинку своей души – это не только исполнение сокровенного желания, не только безграничное счастье, но также и безграничный страх потерять своего самого дорогого человека.

Все основные линии – месть и бегство, смерть и любовь – гармонично сплетаются в «Меченосце» в одну историю. А главные герои здесь словно ожившие рисунки – большеглазые, тонкорукие, изящные. Она – с ликом мадонны Рафаэля, с привычками хиппи, с искренностью Джульетты. Он – вечно-хмурый, подчёркнуто спокойный и сдержанный, похожий на ребёнка, когда улыбается, похожий на демона, когда убивает.

Третий герой фильма – вода во всех её проявлениях и ипостасях. Что-то от Тарковского, что-то от «Героя» Джана Имоу, что-то Санкт-Петебурга. Вода прячет и заметает следы, подглядывает из пролитого стакана, утоляет жажду, ведёт к развязке и замыкает финал – подтекст и дополнительный смысл, возможно, воплощение самой жизни, которая постоянно пребывает между смертью, любовью, отчаянием и надеждой...


Фантастика у нас довольно долго была разделена на высокоинтеллектуальную литературу и лёгкое чтиво, и воплощённая на экране, точно также распадалась на коммерчески невыгодное искусство («Сталкер» и всё ещё не снятый «Трудно быть богом») и эффектное зрелище, «наш ответ Голливуду», по многим причинам не засчитанный. Между тем есть третий путь, требующий не столько финансовых, сколько творческих вложений. Яркие идеи, нестандартный подход, оригинальный сюжет – «Беги, Лола, беги» Тома Тыквера один из примеров такого «прорыва».

У нас есть с чего начинать, где и с кем. Есть у кого учиться – в этом нет ничего унизительного, потому что порой «чужое» становится до странного «своим». Похоже, «Меченосец» стал первым образцом успешной локализации. В этом фильме есть, наверное, лучшее, что можно взять от художественного метода аниме: детали и проработка, глубокая образность и предельная метафоричность – и фантастические герои, которые оказываются по-настоящему живыми.